Жан Шимода Болен "Юнг, синхронистичность и истинное Я (Self)"  > Humans.ru  > Мир Человека  > Сообщества  > Психология  > Жан Шимода Болен "Юнг, синхронистичность и истинное Я (Self)"

Юнг ввел понятие синхроничности в 1930 году, в речи, по­священной памяти своего друга Ричарда Вильгельма, синолога и переводчика многих древних китайских текстов. Однако первый набросок концепции синхроничности появился в 1949 в предисло­вии к «Книге перемен» (И-Цзин), переведенной Вильгельмом. В течении почти тридцати следующих лет Юнг лишь смутно упоми­нал в своих работах о синхроничности. Эта концепция долго созре­вала.

Синхроничность это описательный термин для обозначения отношений между двумя событиями, связанными общим значени­ем. Он определяет связь, не имеющую причинно - следственного характера.

Синхроничность требует участия человека, поскольку субъ­ективный опыт нуждается в придании значений, возникшему сов­падению. Такое значение отличает синхроничность от простых совпадений, которые состоят в том, что определенные события происходят одновременно. Мы синхронизируем часы, планируем старт самолета, люди собираются в театрах в определенное время, но никто не видит в этом совпадения. Однако синхроничность в юнгианском значении — есть значимое совпадение, возникающее в субъективно определяемых временных рамках. Человек связывает события, которые необязательно возникают одновременно, хотя зачастую случается именно так.

Между синхроничностью и причинно-следственной связью существуют существенные различия. Причинное объяснение связа­но с объективным знанием: чтобы объяснить, каким образом одно событие вытекает из другого, мы опираемся на наблюдения и логи­ку. Когда в окно запущен камень и стекло разбивается, мы имеем дело с причинно-следственной связью. Не имеет значения, кто бро­сил камень, когда и где это происходит, и кто наблюдатель. При­чинное объяснение принимает, что камень, брошенный с опреде­ленной силой, разобьет стекло. Синхроничность — наоборот — полагается на субъективных переживаниях. Если данный человек неожиданно почувствует, что должен отойти от окна, в которое через мгновение влетает камень, то осознание этого предчувствия делает из разбитого стекла синхроничное событие. Время для тако­го человека приобретает значение, поскольку его внутренние чув­ства неким неизвестным образом вошли в контакт с внешними со­бытиями, наступившими потом.

Для определения причины и следствия необходимо обла­дать способностью наблюдать за внешним миром и способностью рассуждать. Для определения синхронической связи необходима способность наблюдать за внутренними субъективными состояния­ми, мыслями, чувствами, снами, грезами и предчувствиями а также интуитивно связывать их с определенными событиями. Синхро­ничность состоит в совместном проявлении событий, имеющих значение для субъекта; таким образом каждый синхронический опыт имеет неповторимый характер. Причинно-следственное объ­яснение, касается таких последовательностей этих событий, кото­рые в принципе можно повторить и логически объяснить.

Юнг считал что в синхронических событиях посредничает коллективное бессознательное или архетипический уровень бессоз­нательного (это два названия одного и того же понятия). Он соглашалcя с Фрейдом в том, что каждый человек имеет подсознание, связанное с личным опытом, содержащее забытую или вытеснен­ную информацию. Он однако считал, что существует глубокий слой коллективного бессознательного, врожденный и имеющий сверх­индивидуальный характер.

Коллективному бессознательному и архетипам Юнг посвя­тил сотни страниц своих работ. Два тома его собрания сочинений — том 9, часть первая (озаглавленная «Архетипы и коллективное бессознательное»), а также том 9 часть вторая (озаглавленная «Aion») — являются стержнем теории Юнга. Чтобы продемонстри­ровать связь между архетипами и синхроничностью, необходимо вкратце объяснить теорию архетипов.

Юнг определял архетипы как «паттерны инстинктивного поведения», он пишет:

Существует столько же архетипов, сколько суще­ствует типичных ситуаций в жизни. Бесконечное количе­ство повторений закрепляет этот опыт в нашей психиче­ской конституции.

Примерами архетипических ситуаций являются рождение и смерть, супружество и материнство, героические поступки. Мотивы отношений и конфликтов, появляющиеся в греческих трагедиях, а зачастую и в современных драмах, имеют отношение к архетипическим ситуациям. Они глубоко затрагивают душу, поскольку заде­вают общую для всех нас струну. Эта «общая струна» — архетипический слой психики.

Другое определение касается «первичных представлений» или архетипических персонажей, пробужденных и одетых в наряды индивидуального эмоционального опыта. Это происходит, когда возникают ситуации, связанные с чувствами, соответствующими определенным архетипам. Воспользуемся примером человека, ко­торый слушает пожилого докладчика. Его присутствие, высвобож­дает эмоциональную реакцию на архетип «старого мудреца». Док­ладчик в глазах слушателя, приобретает черты доверительности и святости, становясь важным и мудрым; кажется что каждое его слово имеет особое значение. Теперь, когда он принят за Старого Мудреца, его слова уже не будут критически анализироваться. Он теперь источник абсолютного знания и любые его высказывания, хоть бы и очень приземленные, воспринимаются как «жемчужины мудрости». Наступила персонификация архетипа — личности кон­кретного докладчика были приписаны все атрибуты данного архе­типа. Другие примеры: божественный ребенок, мать - кормилица, патриархальный отец, женщина - искусительница, обманщик. Это символические персонажи, возникающие в снах, литературе, рели­гиях. Когда в определенных ситуациях наступает активизация архетипического слоя бессознательного, этому сопутствует большая интенсивность эмоций и тенденция придавать им символическое выражение. В этот период происходит изменение на уровне обыч­ного опыта. Мы ощущаем вдохновение, нас окружает «магическая» атмосфера, мы чувствуем себя участниками крестового похода. Изменения, возникающие в этот момент, хорошо иллюстрируют обиходные выражения типа: эта «мысль полностью пленила его», «что за собака его укусила?» или «он спятил со страха».

Когда уровень архетипов будет насыщен эмоциями, тогда в снах могут появится персонажи с очень выразительным символиче­ским значением, а синхронические события будут происходить значительно чаще. Как сны, так и синхронические события, всегда находят символическое выражение, что указывает на их общие корни и связь на уровне архетипов. Это однако не объясняет, как и почему происходят синхронические события, доказывая лишь то, что на уровне коллективного бессознательного существуют некие связи между синхроничностью и активированным архетипом.

Об отношениях синхроничности и коллективного бессозна­тельного Юнг высказывался в письме 1945 года, доктору Д. Б. Райни (J.B. Rhine), известному исследователю паранормальных явле­ний. Он писал, что коллективное бессознательное ведет себя так, как если бы оно было единым целым а не разделенным на множест­во частей, проявляясь не «только у людей но также у зверей и даже в неодухотворенной материи». Юнг приводит для иллюстрации следующий пример:

Я прогуливался со своей пациенткой по лесу,  она рассказывала мне о первом в своей жизни сне, который произвел на нее неизгладимое впечатление. Она видела ли­су-призрака, которая шла по лестнице ее дома. В этот момент на расстоянии менее чем тридцать метров, из-за деревьев появилась настоящая лиса и совершенно спокойно шла впереди нас несколько минут. Животное вело себя так, как будто оно являлось партнером в этой ситуации.

Это одно из тех удивительных синхронических событий, которое кажется сигнализирует, что то, что мы обсуждаем в данный момент, несет огромный эмоциональный заряд и невероятно важно. Лиса, по всей видимости, представляла некую принципиально важ­ную для пациентки проблему.

В своей автобиографической книге «Воспоминания, снови­дения, размышления» Юнг описал синхроническое событие, кото­рое имело для него наибольшее личное значение. Это произошло в конце длительного периода одиночества, наступившего после его разногласия с Фрейдом. Они разошлись во мнении на тему крово­смешения. Юнг приписывал ему символическое значение, а Фрейд — дословное. Это привело к исключению Юнга из психоаналити­ческих кругов и отходу от него коллег. Юнг в этот период прини­мал пациентов, продолжая в полной изоляции свою психологиче­скую работу. Теоретическое различие разрушило дружеские отно­шения с Фрейдом, исключив Юнга из научного общества, окру­жавшего Фрейда. Позднее Юнг назвал это «периодом внутренней неуверенности, состоянием дезориентации». Тогда он еще не обрел собственного пути. Вместо того, чтобы анализировать пациентов сквозь призму теории, он решил прислушаться к их снам и фанта­зиям, не имея определенной цели, с открытым сознанием, ограни­чиваясь лишь тем чтобы задавать вопросы, такие как: «Что прихо­дит вам в голову в связи с этим?» или «Как вы это понимаете?», «Каковы причины этого и что вы об этом думаете?» То же самое он проделывал и со своими снами, углубляясь в детские воспомина­ния, реализуя свою мечту, построить миниатюрную башню на бере­гу озера. Постепенно он обрел ясность мысли. Изучая содержание собственного бессознательного — сны, грезы и фантазии — он ри­совал картины, проникая в психическую реальность, наличие кото­рой было доказано также у детей, психически больных, а также в мифологии. Повторяемость определенных мотивов и персонажей в воображении людей и в литературе, позволила ему создать концеп­цию повсеместного наличия архетипов.

Потом его заинтересовали мандалы, которые используются в восточных мистических религиях, и которые появляются в рисун­ках людей с психическими нарушениями. (Мандала это рисунок с выраженным центром, часто принимающий форму колеса, вписан­ного в квадрат). Юнг пришел к частичному выводу о том что мандала это центр личности, который создает значения и который он назвал Self. Попасть в этот центр, по его мнению, это достичь цели психического развития личности.

Он понимал Self как центральный пункт между эго и бес­сознательным, связанный с ними но не тождественный им; как ис­точник энергии, дающий импульс личности в стремлении «стать собой», как архетип, придающий смысл и упорядочивающий значе­ния в сфере личности. В «Воспоминаниях, сновидениях и размыш­лениях» он писал, что если целью психического развития является Self, то «линейной эволюции не существует (за исключением пер­вого периода жизни.); а есть лишь кружение вокруг Self».

Во время работы над этой концепцией, Юнгу приснился сон о золотом замке. Когда он нарисовал этот замок внутри мандалы, воспринимаемую им как китайскую, он получил от Ричарда Виль­гельма экземпляр перевода древней китайской книги «Секрет Золо­того Цветка» с просьбой написать комментарий. Юнг был весьма взволнован таким совпадением, считая его весьма важным, он пи­сал:

Я прочитал рукопись сразу, поскольку текст, способом, о котором я даже и не подозревал, подтверждал мои концепции мандалы и центростремительного кружения. Это было первое событие, пробившее мою изоляцию. Я испытал определенный вид родства, я смог создать опре­деленные связи с кем-то или с чем-то. Чтобы отметить это совпадение, это синхроническое событие, под карти­ной, которая произвела на меня столь сильное впечатление, я написал: «В 1928 году, когда я рисовал эту картину, изо­бражающую укрепленный золотой замок, Ричард Виль­гельм прислал мне из Франкфурта текст тысячелетней давности о золотом замке, зародыше бессмертного тела».

Расставание с Фрейдом произошло шестнадцать лет назад. За это время Юнг не нашел никакого подтверждения своим теори­ям. Открытие в древнем китайском тексте взглядов, близких его собственным, явилось подтверждением ценности одинокого изуче­ния природы психики. Синхроническая глубина этого события за­родила в нем убеждение, что то над чем он работал многие годы, все-таки имело смысл. Сомнения которые он питал по отношению к принятым решениям были отброшены. Теоретические споры стали причиной его изоляции, а углубленные психические исследования, которым он посвятил себя, так захватили его в свое время, что ему пришлось уйти из университета, где он преподавал восемь лет, бро­сив многообещающую академическую карьеру. Под воздействием этого события совершенно исчезло чувство одиночества, являю­щееся результатом принятых в свое время решений. Он заново об­рел чувство общности с людьми.

Кружение вокруг Self в концепции Юнга, напоминает стремление сознания Востока к удержанию контакта с Дао. Пред­ставим сознание, кружащее вокруг центра, никогда с ним не ото­ждествляемое, однако остающееся под действием его энергии или же божественности, подобно планете, кружащей вокруг солнца, дающего тепло и свет. Представим образ танца вокруг недвижимой точки, «о недвижимой точке, кружащегося мира», где сознание — или «сияние» эго — кружит, вращается и танцует вокруг вечного, бесконечного, невыразимого центра, придающего значения. Эта недвижимая точка в центре танца — Дао Востока и Self психологии Юнга. Self обычно ощущается как внутреннее существование бо­жественного центра, в то время как Дао — посредством сознания, лежащего у основ целости всего, благодаря которой мы связаны со всей вселенной — часто ощущается вне нас. Это две версии одного и того же взгляда на реальность, взаимозаменяемые поскольку, ссылаясь на интуицию Фредерика Франка — «То что снаружи — происходит во мне, ведь внутреннее и внешнее неразделимо». Дао и Self можно принимать одним и тем же, поскольку они оба являются источником значений и их невозможно определить.

В рассуждениях, касающихся отношений между эго и Self, он предлагает не пытаться определить местоположение Self. Мы, люди Запада, очень привязаны к идее, что все «психологическое» должно быть локализировано в пространстве между нашими уша­ми. Из-за решения не определять местоположение Self нам легче будет его понять. Мы ощущаем его посредством чувства присутст­вия божественной энергии. Ее естество не материально. Нужно ли нам спорить о том существует ли Бог где-то там вовне или же он находится внутри нас, в случае когда мы называем его Святым Ду­хом? Какая разница, имеем ли мы в виду Дао или Self, если обоим присуще ощущение благодати, источник которой так и останется невыразимым и необъемлемым для сознания?

Если синхроничность действительно является Дао психоло­гии, то насколько возможной становится взаимозаменяемость поня­тий Self и Дао? Выражаясь метафорически, я понимаю эту взаимо­заменяемость, как нечто подобное открытиям квантовой физики, согласно которым материя имеет двойственный характер, в зависи­мости от ситуации она является то частицами, то волнами. Или же как христианскую тайну Святой Троицы, где Бог один, но в трех ипостасях: Отца, Сына и Святого Духа. Это аспекты одной реальности, рассматриваемые с разных перспектив. Поскольку нашему мозгу, в особенности доминирующему левому полушарию, сложно охватить целое, мы ощущаем лишь части, которым придаем раз­личные имена. Self ощущается внутри как чувство связи с Целым, с вечным Дао, связует наше внутреннее со всем, что находится вовне. Синхроничность мы испытываем с помощью специфических сов­падающих событий, несущих определенные значения, проявляю­щие Дао.

Синхроничность (когда невозможность рационального объ­яснения исключает существование причинно-следственной связи) является принципом, связующим нашу психику с внешним событи­ем, которое посредством придания значений, вносит с собой таин­ственное чувство общности нашего внутреннего с тем что является внешним по отношению к нам. Испытывая синхроническое собы­тие, мы не чувствуем себя отдельными, изолированными от всего мира существованиями, напротив мы испытываем глубокое чувство родства с другими людьми и вселенной. Носителем этого знания является вечное Дао, а синхронические события всего лишь одно из его проявлений.

Новейшие исследования в области парапсихологии, новые неизвестные явления этого типа, являются следующими элемен­тами синхронической мозаики, в которой для получения полной картины все еще не хватает большинства элементов. Нет даже ограничивающих элементов. И все таки то, что смогла установить парапсихология, весьма существенно, поскольку указывает на жесткие связи субъективных факторов с эмоциями и физическим внешним миром и доказывает существование неизвестной энер­гии, влияющей на материю и невидимой связи, объединяющей нас с далекими событиями.

Теоретическая физика в определенной мере дополняет эту картину. Когда окруженная всеобщим уважением «конкретная» наука, какой является физика, была расширена за счет теоретиче­ского мира молекулярной физики, а квантовая теория и теория относительности были экспериментально доказаны, лауреаты Но­белевской Премии начали описывать реальность, природа которой весьма приближена к восточному взгляду функционировании ре­альности Дао. Физик Фритьоф Капра объединил обе концепции — теоретической физики и мистицизма Востока — в своей прекрас­ной книге «Дао физики ». Артур Коестлер в книге «Корни совпа­дений» и Капра описывают абсолютно нематериальный мир, в котором материя — такая как мы ее знаем — не существует, а предметы, которые мы видим и к которым прикасаемся, являются лишь определенными образцами энергии, подверженными вечно­му движению и изменениям, где частицы могут превращаться в волны и совершать путешествия во времени; все является частью движения «постоянного танца», а время и пространство это аспек­ты одного континуума.

Волфган Паули, который разработал одно из ключевых понятий современной физики: так называемый запрет Паули — принцип математической симметрии — считал, что парапсихологические явления (включая значимые совпадения) являются веще­ственными доказательствами существования неизвестного до сих пор принципа функционирования вселенной. Коестлер считает, что именно это было причиной сотрудничества Паули и Юнга, для которого он был своего рода учителем современной физики. Со­трудничество принесло плоды в виде двух публикаций. Паули написал эссе «Влияние концепций архетипов на научные теории Кеплера», где он использовал пример Иоханнеса Кеплера, велико­го мистика и одного из создателей современной астрономии, опи­сывая процесс рождения науки из мистицизма. Работа Юнга (ра­нее уже упоминавшаяся) называлась: «Синхроничность: принцип акаузальных связей». Эта общая публикация символически связа­ла физику и психологию.

С появлением концепции синхроничности, как теоретиче­ская физика, так и психология с парапсихологией стали видеть в основе всех явлений наличие чего-то родственного тому, что все­гда видели мистики. Теория и лабораторные эксперименты дали нам возможность представить и признать вероятность такой кон­цепции, согласно которой существуют связи, объединяющие все явления во вселенной. Если однако такое осознание имеет харак­тер интуитивного опыта, обязательно появляется духовный фактор. Возможно, что психика человека — единственный во вселен­ной приемник, который в состоянии понять значение, кроющееся за всем, что существует, которое называют Богом или Дао.

 Источник: Жан Шимода Болен "Психология и Дао". Методическое пособие для слушателей курса "Юнгианский анализ". М., 2001